При первых ударах клавиш глаза лорда Пестерна открылись, встретились с глазами Элейна и тут же закрылись снова. Его светлость что-то невнятно пробурчал и с чувством всхрапнул. Элейн кончил печатать и сравнил копию с оригиналом. Они были сделаны на одной и той же машинке.
На полу возле стула, на котором минувшим вечером сидела Карлайл, валялся номер «Гармонии». Элейн поднял его и начал листать. Странице на пятнадцатой он, как Карлайл в свое время, заметил в месте склейки сигаретный пепел. Это была страничка Г. П. Ф. Элейн прочитал письмо, подписанное некоей «Туте», перевернул еще несколько страниц и наткнулся на статью о борьбе с торговцами наркотиками и театральный обзор, подписанный Эдуардом Мэнксом. Затем он вновь встал перед нелепой фигурой в кресле.
— Лорд Пестерн, — громко сказал он, — просыпайтесь, просыпайтесь.
Тот судорожно дернулся, пошлепал губами и издал вопль, словно увидел кошмарный сон:
— А-а-а-х!
— Ну, достаточно, вы не спите. Скажите-ка мне, — сказал Элейн и сунул ему под нос журнал, — как давно вы знаете, что Эдуард Мэнкс — это и есть Г. П. Ф.?
Глава VIII
Утро
1
Взглянув на журнал, лорд Пестерн поморгал по-совиному, повернулся в кресле и уставился на стол. Письмо и копия лежали рядышком возле машинки.
— Да, именно так я и узнал, — сказал Элейн. — Вы не объясните мне все это?
Лорд Пестерн наклонился вперед, уперся локтями в колени и погрузился в созерцание собственных стиснутых рук. Когда он заговорил, голос был приглушенным и в нем чувствовалась подавленность.
— Нет, будь я проклят, — сказал он. — Не буду отвечать ни на какие вопросы. Ищите ответы сами. Я пошел спать.
Он встал и расправил плечи. В лице было все то же ожесточение, но Элейну показалось, что появились признаки нерешительности. Из тех остатков цивилизованности, которые в нем еще оставались, он выбрал фразу:
— Я имею на это право?
— Определенно, — тут же ответил Элейн, — но ваш отказ ответить на мой вопрос зафиксирован, вот и все. Если передумаете по поводу адвоката, мы с удовольствием его пригласим. Между тем, сэр, боюсь, мне придется установить за вами очень жесткое наблюдение.
— Вы хотите сказать, что какой-нибудь чертов бобби будет сидеть у меня на пятках, как неуклюжий здоровенный пудель?
— Если вам нравится такой способ выражать свои мысли, то — да. Я полагаю, нет смысла повторять вам предупреждение относительно двусмысленности занятой вами позиции.
— Никакого смысла. — Он подошел к двери и, стоя спиной к Элейну и тяжело наваливаясь на ручку, буркнул: — Скажите, чтобы вам принесли завтрак.
Не оглянувшись, он медленно вышел на лестницу и начал подниматься по ней. Элейн поблагодарил его вдогонку и кивнул Марксу, стоявшему на лестничной площадке. Маркс последовал за лордом Пестерном.
Элейн вернулся в кабинет, закрыл окно, оглядел все напоследок, запер сумку Фокса, вышел на лестничную площадку, запер за собой и опечатал дверь. Маркса здесь уже заменил другой человек в штатском.
— Привет, Джимсон, — сказал Элейн, — только заступили?
— Да, сэр, после отдыха.
— Видели кого-нибудь из слуг?
— Только что наверх пошла было служанка, мистер Элейн. Мистер Фокс приказал не пропускать туда слуг, поэтому я отослал ее вниз. Ее это, кажется, весьма огорчило.
— Переживет. Все правильно. Действуйте тактично, не мне вам говорить, но никого не пропускайте.
— Слушаюсь, сэр.
Элейн пересек лестничную площадку и вошел в бальный зал, где складывали свои вещи Томпсон и Бейли. Элейн взглянул на стулья вокруг огромного рояля и лист нотной бумаги, привлекший внимание Бейли. На листе карандашом была изложена программа прошлого вечера. На крышке пианино лежал тонкий слой пыли, на котором четко вырисовывались следы револьвера, французского и остальных зонтиков. Бейли и Томпсону показалось странным, что некоторое количество пыли осело на эти предметы уже после того, как их положили на крышку. Возможно, предположил Элейн, дело в том, что лорд Пестерн, по его же собственным словам, произвел здесь один холостой выстрел и пыль посыпалась с очаровательного, изысканно украшенного лепниной потолка.
— «Благословенный охотничий край», — пробормотал Элейн. — Чьи отпечатки обнаружены вокруг следов от частей стержня и ручки разборного зонтика? Хотя и так ясно, — устало добавил он. — Конечно, его светлости?
— Так точно, — сказали вместе Томпсон и Бейли, — его светлости и Бризи.
Элейн дождался, когда они ушли, запер и опечатал дверь бального зала.
В столовой уже все было готово к завтраку. Вазу с белыми гвоздиками, отметил Элейн, переставили на боковой столик. Остановившись перед портретом одного из Сеттинджеров, отдаленно напоминавшим лорда Пестерна, он услышал голоса, доносившиеся из комнаты для прислуги. Слуги, подумал он, устроили себе первый завтрак. Он распахнул дверь и очутился в раздаточной; только следующая дверь, как выяснилось, вела туда, куда он хотел попасть. Элейн отчетливо ощутил запах свежесваренного кофе, лучший из всех утренних запахов. Он уже был готов последовать к его источнику, когда громкий и выдававший явное волнение голос очень медленно произнес:
— Parlez, monsieur, je vous en prie, plus lentement, etpeut-etre je vous er… er… comprendrerei… нет, черт возьми, как же это …je vous pouverai[24]…
Элейн открыл вторую дверь и обнаружил Фокса, уютно устроившегося за столом, на котором стояла чашка с кофе и над нею подымался парок. Справа от Фокса располагался Спенс, слева — несколько внимательных дам, а перед ним — импозантная смуглая личность при всех регалиях шеф-повара.
Последовала краткая пауза, в течение которой Элейн успел оглядеть стол. Фокс поднялся.
— Вероятно, вы не откажетесь от чашки кофе, мистер Элейн, — сказал он и, обращаясь к шеф-повару, осторожно добавил: — С est, Monsieur… er… le chef-inspecteur Alleyn, Monsieur[25]. Мистер Элейн, это мисс Паркер, домоуправительница, и мадемуазель Гортензия. А девушек зовут Мэри и Миртл. Далее мистер Спенс, месье Дюпон, а имя юноши Уильям. Такую компанию, — заключил Фокс, улыбаясь всем сразу, — я бы назвал замечательной.
Элейн сел на стул, предложенный ему Уильямом, и ii упор посмотрел на своего подчиненного. Фокс ответил вкрадчивой улыбкой.
— Я было собрался уходить, мистер Элейн, — сказал он, — когда наткнулся на мистера Спенса. Я знал, что вы захотите проинформировать этих добрых людей о наших маленьких неприятностях в этом доме, вот почему я оказался здесь.
— Забавно, — сказал Элейн.
Об умении Фокса работать со слугами в богатых домах по Скотленд-Ярду ходили легенды. Сейчас Элейн впервые стал свидетелем эффективности его подхода. И мгновенно осознал, что экзотический цветок взаимопонимания, выращенный Фоксом, уже начал вянуть, а причиной — его приход сюда. Праздничная атмосфера быстро утекала из комнаты. Поднялся Спенс, служанки беспокойно заерзали на краешках стульев. Он старался, как мог, казаться своим, но, видимо, Фокс, штрейкбрехер поневоле, что-то уже наговорил о нем возвышенного и потому все здесь называли его сэром.
— Ну, хорошо, — весело бросил Элейн, — если мистер Фокс на посту, то я умываю руки. Лучшего кофе я не пил много лет.
— Благодарю вас, — бегло заговорил по-английски месье Дюпон. — Сегодня, конечно, достать свежие зерна не так просто, как того хотелось бы.
Мадемуазель Гортензия вымолвила:
— Естественно.
Все согласно закивали головами.
— Я полагаю, — великодушно заметил Фокс, — его светлость проявляет особую заботу о кофе. Или это касается всего? — добавил он, как бы приглашая к откровенности.
Уильям, лакей, сардонически засмеялся, но его остановил строгий взгляд Спенса. Фокса несло. Наверняка больше всех кофе любит ее светлость, ведь она из той же прекрасной страны, что мадемуазель Гортензия и месье Дюпон. Он попытался сказать этот комплимент по-французски, запутался и сообщил Элейну, что месье Дюпон уже дал ему урок языка. А мистер Элейн, сообщил он компании, говорит по-французски, как настоящий француз. Подняв голову, Элейн заметил, что Спенс смотрит на него с беспокойством.
— Боюсь, все происходящее доставляет вам массу неудобств, — сказал Элейн.
— Не совсем так, сэр, — не спеша проговорил Спенс. — Хотя не буду отрицать, затрудняет нашу работу. Мы не можем действовать так, как положено…
— Даже не знаю, что скажет ее светлость о первом этаже, — вмешалась мисс Паркер. — Все пущено на самотек. Это же ужасно.
— Верно, но тревожнее всего, — продолжил Спенс, — не иметь представления, из-за чего весь переполох. В доме полиция и все такое, сэр. Неужели только из-за того, что с вечеринки в этом доме мистеру Ривере случилось отправиться в свой ресторан?
